Если верить британской «Файнэншл таймс», то самые большие оптимисты живут вовсе не в России, как вы сейчас подумали, а в Китае.

На нынешней неделе эта газета сообщила со ссылкой на западные социологические исследования, что до 83% граждан КНР убеждены: их дети будут жить лучше родителей. Столько же китайцев заявили, что считают «хорошим» экономическое положение своей страны. По данным почтенной газеты, это самый высокий показатель в мире.

В сущности, в подобных цифрах нет ничего удивительного: думаю, примерно так же ответили бы, например, и жители Вьетнама, где тоже идет очень заметный рост уровня жизни практически с нулевой отметки.
Еще почти вчера это была страна велосипедов, а теперь – уже мотороллеров. К тому же исследования общественного мнения в коммунистических и бывших коммунистических странах далеко не всегда даже без подтасовок дают точную картину: люди там очень склонны на всякий случай говорить «то, что нужно».

Однако крупные перемены в Китае заметны невооруженным взглядом даже в Японии – сейчас из этой страны приезжает в Токио совершенно другой контингент.
Раньше это были в основном непромытые типчики в поношенных пиджачках не по размеру с бегающими глазами вороватых нелегальных эмигрантов. Которых временами тайно завозили из КНР на заработки даже в контейнерах под видом каких-нибудь неодушевленных изделий. Бывали случаи, когда эти металлические коробки с живым товаром по недосмотру или из-за внезапно появившейся полиции бросали на солнцепеке на несколько дней, и люди там просто умирали от тепловых ударов. Теперь другое дело: китайцы занимают первое место среди легально приезжающих в Японию туристов, они желанные и выгодные клиенты. Эти шумные и очень уверенные в себе новые граждане КНР заполняют роскошные бутики в центральном токийском квартале Гиндза, где без особых душевных мучений скупают самую дорогую «фирму». А в крупных японских универмагах обычным делом стали объявления на китайском языке.

Улучшение жизни в КНР уверенно подтверждает и статистика: средняя продолжительность жизни там увеличилась с 71,2 лет в 2000 году до 73,3 лет в 2010 году.
Средний годовой доход городского жителя вырос за это время с 6280 юаней (994 доллара) до 19109 юаней (3024 доллара).

В КНР многие разбогатели, но, мягко говоря, далеко не все.
Несмотря на все успехи, Китай остается страной социальных и имущественных перекосов и неравенства – такого же гигантского, как и все в этой гигантской стране. Потрясающий документ в связи с этим смогли достать мои коллеги из японского информационного агентства в Пекине, где им дали скопировать внутренний правительственный отчет о размахе беспорядков и прочих акций протеста в КНР. В последний раз такая статистика была открыто опубликована в Китае в 2008 году. Тогда Пекин официально сообщил, что в 2006 году по всей стране было зафиксировано более 90 тыс. инцидентов с коллективным выражением общественного недовольства – от различных демонстраций и митингов до прямых бунтов с применением насилия. Солидная цифра!

Видимо, так подумали и китайские власти, и публикацию подобной статистики прекратили.
Полученный сейчас японцами документ впечатляет еще больше: в нем говорится, что в 2011 году в КНР было зафиксировано около 180 тысяч выступлений протеста. Рост вдвое за пять лет!

Несложный подсчет показывает, что в Китае в день происходит по 500 всевозможных протестных акций.
Численностью, по полученным японцами данным, от нескольких десятков человек до нескольких десятков тысяч. Причины, как правило, экономические и житейские – протест против коррупции и вымогательства, несправедливостей, разрушения окружающей среды в процессе бешеного хозяйственного роста. Против трудностей с трудоустройством. Особое ожесточение вызывают многочисленные случаи насильственного захвата земли. Частной собственности на нее в КНР нет, и крестьян можно легко согнать с участков, если они нужны под строительство промышленного объекта, жилого комплекса или парка развлечений.

Бывали, как сообщается, случаи прямого стихийного террора – например, одну из официальных контор, связанных с захватом земли, подорвали самодельной бомбой, было много убитых.
Регулярно происходят инциденты, когда обиженные врываются в казенные учреждения, громят оборудование, бьют чиновников. Неоднократно видел кадры, на которых разъяренные демонстранты переворачивали полицейские машины с двумя характерными иероглифами на бортах – «общественная безопасность».

Число таких инцидентов нарастает непрерывно – в 1993 году, например, их было всего 8,7 тыс.
Огромную роль в этом играет распространение Интернета, бурный рост популярности микроблогов. Их подвергают цензуре, но закрыть эту службу или полностью поставить под контроль власти уже не в состоянии.

Повторюсь еще раз – китайские бунты не надо воспринимать как политическое движение.
Хотя в сентябре во время недавних антияпонских демонстраций в Китае над головами демонстрантов кое-где мелькали самодельные плакаты с надписью «Свобода – Демократия – Права человека – Конституционное правление». Еще чаще были видны транспаранты «Богатство – для всех».

Ну, и, конечно, во время демонстраций больше всего бросались в глаза огромные цветные фотографии Мао Цзэдуна в его знаменитом партийном френче.
Символика этих портретов, на мой взгляд, очевидна – манифестанты напоминают нынешним властям КНР о заветах Великого кормчего, в том числе и о святом принципе социального равенства. Которое председатель Мао понимал как равенство в бедности. Ушедший в историю основатель КНР для современных китайских недовольных стал сейчас почти тем же, чем товарищ Сталин для части наших соотечественников. Воплощением руки твердой, но справедливой. Вождем, который не давал спуска предателям и жуликам, наживающимся на народе.

С демонстрациями и бунтами власти поступают по-разному.
Иногда их разрешают для того, чтобы выпустить пар. Так бывает, например, с некоторыми выступлениями под экологическими лозунгами. Функцию выпускания пара помимо прочего сыграли и упомянутые выше антияпонские манифестации в связи с конфликтом вокруг группы необитаемых островков в Восточно-Китайском море. Манифестантам даже дали погромить японские фабрики, рестораны и универмаги. Теперь участников налетов и поджогов потихоньку арестовывают — порядок надо соблюдать.

Если же бунты носят социальный характер, то на их подавление в провинции обычно бросают полицию, которая не церемонится.
Впрочем, и в этом случае китайские власти иногда идут на уступки, когда понимают, что насилие может дать обратный результат.

В этом блоге я дважды писал о деревне Укань в богатой прибрежной провинции Гуандун, где произошел мятеж против местной продажной и вороватой власти.
Секретарь парткома и глава администрации, особо не стесняясь, незаконно сдали там предпринимателям в аренду 90% пахотных земель. Накупили себе иномарок, перевели десятки миллионов долларов в Гонконг, где обзавелись виллами. В сентябре прошлого года в знак протеста против произвола начались волнения – демонстрации, пикеты. Власти ответили обычным образом: были арестованы пятеро зачинщиков, а один из них, здоровый молодой мужик, тут же умер в полицейском участке «от сердечного приступа». После этого начался бунт – жители выгнали все начальство, ликвидировали власть компартии. Фактически впервые после создания КНР на территории страны был организован свободный район, население которого потребовало соблюдения своих прав и честных выборов.

Укань взяли в кольцо осады вооруженные полицейские, люди строили баррикады и готовились погибнуть за свободу.
И произошло чудо – власти сдались. Они признали перегибы, и в начале этого года в Укане состоялись фактически первые в истории КНР свободные выборы местных органов власти.

И что теперь?
Уныние и поражение. Выборные власти столкнулись с вязким сопротивлением бюрократии и смогли вернуть лишь небольшие куски отнятых земель. Местные жители поносят своих былых кумиров, руководителей восстания. Кто-то говорит о потере веры в выборы, кто-то бурчит о том, что надо опять бунтовать. Короче, трудно устроить отдельный островок свободы и демократии в стране, которая живет по другим правилам.