Россия продолжает путь к свободе. Путь, который был задуман и начат реформаторами середины 19-го века во главе с царем Александром II и который благодаря новой модернизации превратит Россию XXI века в современную и свободную страну. Так, предельно коротко, можно выразить лейтмотив выступления Президента РФ Д.А.Медведева на конференции, посвященной 150-летию отмены крепостного права в России.

Трудно переоценить значение этого события: понадобилось почти столетие, чтобы Глава российского государства воздал должное царю-освободителю и вновь заявил об исторической преемственности дела свободы в России. Это дорогого стоит. Но это создает и ситуацию интеллектуального вызова — требующего новых ответов на старые вопросы об истории российской свободы, ее смысле и предназначении.

Не претендуя на полноту анализа (это формат полноценного научного исследования), выскажу самые общие соображения по этому предмету. Как представляется, развитие свободы в России, особенно за три последних столетия, определенно выявило три составляющих, три базовых типа российской свободы.

Первый тип связан с еще одной грядущей юбилейной датой — предстоящим в 2012 году 250-летием Манифеста царя Петра III ‘О даровании вольности российскому дворянству’. Дворян освободили от обязательной службы государству. По сути, они стали свободными в выборе своей судьбы, получили право свободного выезда в европейские страны и возвращения в Россию.

В итоге сформировался тип личной свободы европейски образованных, просвещенных и материально обеспеченных людей, демонстрировавших образцы чести и достоинства, смелости и мужества, верности и благородства, блестяще представленных в классической русской литературе. Это свобода была пропитана патриотизмом — отвагой, гордостью и славой. Свобода для Отечества, во имя Отечества и за его могущество. Это белый цвет российской свободы.

В то же время это была сословная, привилегированная свобода. Свобода — за счет эксплуатации подневольного, рабски униженного, крепостного народа. И он не замедлил ответить — крестьянской войной Е.Пугачева. Освободив дворян, царь, по логике крестьян, хотел и им даровать свободу (ведь неслучайно Пугачев назвался Петром III ). Но ему не дали — они, дворяне и помещики.

Здесь мы видим второй тип российской свободы — крестьянский. Его истоки восходят к глубинным представлениям крестьян о свободном земледельческом труде — без государства, господ и налогов. Без частной собственности и права — на основе общинной организации труда и жизни крестьянских семей и коллективного самоуправления.

Важный аспект этой свободы — ее противостояние и борьба с первым типом. Почему? Конечно потому, что с крестьянами поступили несправедливо: сохранили их в крепостной зависимости у освобожденных дворян. Но, судя по всему, и потому, что крестьяне во многом воспринимали этих последних как не своих, а ‘чужих’ господ. Они выглядели иными — одетыми в европейское платье, с бритыми лицами и в париках, говорящими на непонятном, иноземном, языке, практикующими совершенно иной стиль и манеры поведения, людьми. Они вызывали отчуждение. А вместе с этим развилось и отторжение замешанной на идеалах европейского просвещения свободы русского дворянина.

Суть крестьянского типа свободы — коллективное самоуправление на основе принципа общности. Позже он стал основой для создания системы Советов — сохранивших этот принцип, но полностью утративших крестьянское самоуправленческое начало в условиях политической диктатуры большевиков.

Это означало конец крестьянской свободе, что быстро почувствовали сами крестьяне. Достаточно вспомнить лозунги Кронштадского восстания 1921 года: ‘Вся власть Советам, а не коммунистам!’, ‘Советы без коммунистов!’ Самоуправление без частной собственности, права, демократического государства, экономически состоятельных и свободных граждан оказалось невозможным. Но сколько же нам пришлось пережить, чтобы усвоить этот преподанный историей урок!

Поэтому этот многострадальный самоуправленческий корень придает красный цвет нашей свободе.

Наконец, третий тип российской свободы — это свобода предпринимательства, экономического образа жизни, основанного на материалистических ценностях. Ее принцип: ‘деньги — это чеканенная свобода’ (Ф.М.Достоевский). Реформы 60-х годов XIX века дали толчок ее развитию, и в начале ХХ века она стала заметным явлением в русской культуре. В конце прошлого века борьба за эту свободу стала знаменем новой российской трансформации, призванной выстроить, наконец, высокоэффективную и производительную рыночную экономику предприимчивых, инициативных и благополучных людей.

Но, странное дело, ни высокой эффективности, ни массового благополучия мы вновь не получили. Акцент на свободе, измеряемой только денежным успехом, не привел к вожделенному результату. Это она, история российской свободы, вновь подает нам свои сигналы. Вспомним Александра II , который наставлял нас, своих потомков, в том, что мудрость политики состоит в умении ‘примирять историю с прогрессом’. Вспомним знаменитую триаду свободы продолжателя его дела П.А.Столыпина: собственность, право, самоуправление. ‘Только тогда писаная свобода превратится и претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма’. Браво, Петр Аркадьевич!

Вспомним и сделаем вывод. Нам нужен синтез всех трех оснований российской свободы. В этом, как я полагаю, и состоит глубокий смысл новой модернизации. И окрасим ее, эту интегральную российскую свободу, в синий цвет. Цвет ясного неба и чистой воды, цвет жизни — свободной и благоустроенной в своем Отечестве.