8 марта, возможно, станет ещё одним днём регулярных протестов. Сама история праздника подталкивает использовать этот выходной не для отдыха, а для требования справедливости. В Москве в Международный женский день митингуют — и претензии к власти те же, что на «марше пустых кастрюль» в Нью-Йорке 154 года назад.

Как заявляют организаторы митинга, сегодня женщины в России сталкиваются с многочисленными острыми проблемами: нарушение трудовых прав, прекращение социальной поддержки материнства, сокращение финансирования социальной сферы. Протестующие феминистки жалуются на «двойную занятость» женщин — в семье и на работе.

Кроме того, Россия остаётся страной крайне патриархальных нравов — отсюда высокий уровень бытового насилия. Плюс клерикализация общества — реакционная государственная идеология угрожает, считают организаторы протеста, правам женщин и наносит им моральный ущерб. Власти поддерживают предрассудки, формирующие негативный образ женщины как менее полноценного работника.

С протестующими согласен и Росстат — согласно данным ведомства, в среднем по стране женщины получают за тот же труд 65% «мужской» зарплаты. Слабо представлены женщины на высоких должностях — разве что только в судах и прокуратуре, эти отрасли считаются вотчиной «слабого пола», тогда как милиция, ФСБ и прочие силовые структуры почти целиком укомплектованы мужским персоналом.

Организатор акции «День борьбы» Евгения Отто рассказала «СП», что больше всего беспокоит защитниц прав женщин.

«СП»: — В Конституции у нас декларируется равноправие полов. Насколько декларация далека от реальности?

— Женский вопрос охватывает самые разные сферы — от сексистской рекламы до дискриминации на рабочем месте. Сейчас самый острый и злободневный вопрос — это кризис и как он сказался на женщинах. Везде идут урезания бюджетов, сокращения. Сейчас в Азии работницы текстильной промышенности выходят на многомиллионные демонстрации, требуя равной оплаты за равный труд — это, кстати, исторически перекликается с первой демонстрацией на 8 марта, когда тоже с протестом вышли работницы текстильной промышленности.

Если говорить про Европу, там другие проблемы: урезание бюджетов, атака на образование и социальную сферу. Это важно, потому что и в России 85% работников бюджетной сферы — это женщины, и закон ФЗ-83, который её коммерциализирует, плюс закон «Об образовании». И до кризиса эти сферы входили в пятёрку самых низкооплачиваемых.

Урезание бюджетной сферы, её коммерциализация — это сокращения, увольнения одних и большая нагрузка на оставшихся. Другие женщины, которые захотят отдать ребёнка в детсад и пойти на работу, лишатся этой возможности: придётся или работать в два раза больше, чтобы его оплачивать, либо сидеть дома.

Другой закон, который вызывает возмущение — это новый порядок предоставления льгот матерям, пособий по уходу за ребёнком. Женщины, которые не имеют трёх лет трудового стажа, вообще получат копейки. А это — будущие молодые мамы, которые вышли на рынок труда в самый кризис. Им о ребёнке теперь и мечтать не приходится.

В кризис все правительства стараются сэкономить. Например, в России деньги Стабфонда отданы банковскому бизнесу, теперь бюджет урезается, потому что «денег нет». В Европе ситуация другая — там набрали кредитов, и теперь их надо отдавать. И это тоже происходит за счёт бюджетной сферы.

То есть именно сейчас женщины находятся в наиболее бедственном положении. И без кризиса можно было говорить о сотнях проблем — по тому же насилию статистика ужасающая. И, кстати, сейчас она усугубилась — если женщина материально зависима от партнёра, она уже не может от него уйти, если он, скажем, её бьёт или плохо обращается.

«СП»: — Несмотря на это, если заглянуть в статистику, то можно увидеть — женщины в России живут дольше, чем мужчины, несмотря на все эти проблемы.

— Есть две гендерные роли, которые поддерживает традиционная, патриархальная мораль. Это феминная, женская, которая утверждает, что она должна быть слабой. И мужская, маскулиная: «будь настоящим мужиком, корми семью». Ни в коем случае не отрицаю, что эта мораль бьёт и по женщинам, и по мужчинам. С одной стороны, это позволяет не платить женщинам за их труд в семье, зато мужчину — «мужика» — заставляет работать на износ. Это проблема и мужчин, и женщин. То же закрытие детсадов ударяет по всей семье.

«СП»: — В некоторых европейских странах есть квоты для женщин на участие в политике. Женщины могут защитить себя политически от подобных проблем, от ущемления прав. Это работает?

— Мы не защищаем права женщин вообще, потому что женщины очень разные. Если, например, собственник-босс урезает зарплату и не хочет платить материнские пособия, то какая разница, какого пола этот собственник? С одинаковым же успехом это может сделать и мужчина, и женщина.

Это «либеральный феминизм», феминизм для богатых. Миф, которые они создали, что «женщина не пошлёт своих детей на войну», что женщина в политике — это благо, он не оправдался. Урезания бюджетов в Европе проводят и женщины-политики, и мужчины-политики. Нет никакой разницы. Это квотирование не отразится на жизни простых женщин.

«СП»: — А какие тогда средства? Понятно, что есть острые политические акции, вроде нашумевшего «митинга беременных».

— Не надо рваться в какое-то кресло. Надо объединяться и давить на правительство. Митинг беременных мам получился громким, потому что с одной стороны риторика «мы заботимся о мамах и детях», и тут — на тебе.

Естественно, нужно поддерживать рабочее движение в борьбе за трудовые права, в том числе и за специфические права женщин. Заниматься просветительской деятельностью — например, мы издаём журнал «Нет — значит нет».

Как уже отмечалось выше, средняя зарплата российской женщины — около 65% мужской. Чем ниже должность, тем выше разница — если руководителям и руководительницам платят с разницей в 32%, то рабочим и работницам — отличие почти вдвое, 58%. В Центральном Федеральном округе, впрочем, ситуация получше — здесь зарплаты в среднем различаются на 29%. Тогда как на Урале (там нравы, очевидно, патриархальнее) — уже на 38%.

Соотношение начальников и начальниц, по мнению Росстата, такое — 37% женщины, 63%, соответственно — мужчины. Женщинам тяжелее пробиться на самую верхнюю ступеньку в иерархии — уже уровнем ниже соотношение обратное. Категорию «специалисты высшего уровня квалификации» мужчины с женщинами делят в соотношении 61% на 39%. Особенно заметна разница по категории «работники, занятые подготовкой информации, оформлением документации, учетом и обслуживанием»: женщины занимают почти 90% таких вакансий.

Что касается экономической активности, то тут мужчины опережают слабый пол на 11%. Разница формируется в основном благодаря раннему выходу женщин на пенсию и большей средней продолжительности жизни. Впрочем, 5,6% дам ведут «домашнее хозяйство» (аналогичное занятие выбрали 0,3% мужчин). Более всего разница между мужской и женской занятостью видна в политике. Для примера можно взять Государственную думу и губернаторский корпус. Из 83 регионов Российской Федерации женщины руководят только двумя — Санкт-Петербургом и Ханты-Мансийским автономным округом. И если про губернатора Северной столицы Валентину Матвиенко дополнительно ничего пояснять не надо, то насчёт Натальи Комаровой стоит отметить — чтобы руководить, ей приходится воевать с местными элитами.

В Госдуме сейчас 108 депутатов-женщин, остальные 342 места занимают мужчины. И это — по российским меркам очень много. В Думе прошлого созыва женщин было втрое меньше. Правда, в 2007-м году многие депутатские кресла заняли не женщины-политики, а «украшения партсписка». В парламент прошло рекордное число девушек, снимавшихся для мужских журналов — Алина Кабаева, Светлана Хоркина, Светлана Журова, Наталья Карпович. После формирования думы даже шутили: можно снимать эротический календарь «Женщины Государственной думы». Кроме того, некоторые мандаты получили дамы со знакомыми фамилиями: скажем, в списке членов фракции «Единой России» содержатся не только перечисленные красавицы, но и некая Шойгу, Лариса Кужугетовна.

О женской доле в российской политике «Свободная пресса» спросила у экс-кандидатки в президенты и министра, ныне — бизнес-тренера Ирины Хакамады.

«СП»: — У нас женщины работают больше, тяжелее. Как так произошло, что женщины стали угнетённым, рабочим классом?

— Советский союз. Работали все, все были равными, все были бедными, и так продолжалось три поколения. Это уже генетический код. Второе, почему женщины не идут в политику — это мужская страна, бизнес не даст женщине денег. Политика требует денег, бесплатного ничего не бывает. У меня спрашивают — почему вы опять не идёте в президенты? А вы знаете, сколько это стоит? В миллионах долларов?

Поскольку наши женщины выросли в мужской цивилизации, и период их активного вовлечения в бизнес связан скорее даже с последним десятилетием — это может быть ресторанчик, галерейка, модельное агентство — ну какие там могут быть деньги?

Мы видим женщин — глав или собственников металлургических заводов? Или среди руководителей госкорпораций? Нет — это всё мужики. Соответственно, нет источников материальной поддержки.

Когда я веду женские мастер-классы, ко мне приходят очень развитые девочки, средний класс, по большей части молодые. Из 1000 пришедших дай бог двум было бы интересно заняться политикой. Потому что женщины чаще думают о том, как обустроить своё счастье с помощью мужчины. Они не зациклены на том, как сделать из мужчины добытчика — они зарабатывают сами. Но рвануть в политику для них — это быть несчастной, остаться без личной жизни.

Может быть потому, что политика у нас сфера очень закрытая. Когда француженка смотрит на то, как Николя Саркози живёт с Карлой Бруни, то она хочет быть политиком — это красиво. Она понимает, что ничего не меняется — можно быть красивой, можно влюбляться, разводиться. Политики — люди со своими слабостями, о чём везде пишут.

Билл Клинтон с Моникой вляпался по уши — но показал себя живым человеком. У них есть секс, измены, эмоции. Политика — это не сообщество монстров, это нормальная жизнь, такая же, как у всех. А у нас она так закрыта! Она несет сакральный, мрачный образ. Женщина думает — туда попадёшь, не станешь никем, и потеряешь последнее.

«СП»: — Но у нас всё-таки есть женщины в политике, в том числе и в «молодёжной» — некоторые девушки, скажем, пришли через прокремлёвские движения.

— Дело в том, что гендерный вопрос не существует в отдельности. Если в России любой человек, даже иммигрант, будет иметь шанс стать президентом — только потому, что он талантлив, и очень этого хочет, мечтает, вкалывает с утра до вечера — тогда есть шанс и у женщин.

Если в России ты можешь стать планктоном, который обслуживает власть, то для этого нужно как солдат повторять нужные слова — тогда у женщин нет шансов. Потому что женщины более свободолюбивые, чем мужчины.

Мужчина — вертикальное существо. Посмотрите на дикую природу — самец метит свою территорию, а потом бьётся за неё. В поединке львов побеждённый ложится и подставляет шею. «Я твой». Это заложено в природе мужчины — «ты победил, ты главный, я подставляю шею». Зато урою того, кто подо мной.

А женщина — маргинал. Дурочка — не метит, не бьётся. Исторически она стала изворотливее, но свободнее. Женщины очень исполнительные, они не подставляют — но, при этом, не позволяют унижать и оскорблять. И я знаю, что даже в «Единой России» сильная женщина — например Валентина Матвиенко или Людмила Слизка — их мужики там ненавидят. Потому что боятся.

Свободной Россия будет тогда, когда женщины раскроются.

«СП»: — А если делать как в Европе — скажем, некие квоты на количество женщин-депутатов. Это ускорит приход женщин в политику, в бизнес, в общественные организации?

— Это ускорит, но только при одном условии — если выборы будут конкурентными, прозрачными и свободными. А если вы в «Единую Россию» напихаете 40% солдат в юбках, то ничего не изменится. И всё равно это будет меньшинство — они понимают, что если сделать больше половины, то бабы сметут эту «Единую Россию».

«СП»: — России подойдёт женщина-президент?

— Подойдёт. Женщины более жадные до жизни. Мужчины ставят себе целью карьеру, если она у него пошла, всё остальное — приложение. А женщина, куда бы она не пошла, она хочет всё — в том числе и семью, и любовников. Если женщина сильная, то она всё это получит. Увидите, скоро женщины в России сыграют очень сильную роль.