От «роковых сороковых, кровавых и пороховых» нас отделяет всё больше времени. Тем важнее сохранить для будущих поколений память о подвиге наших дедов и прадедов.

Иногда поражаешься той силе духа, каковою обладает русский солдат. Особенно, когда встречаешься с его носителями, близко с ними общаешься, узнаешь из их уст, на первый взгляд, малозначительные, но такие важные для полноты картины детали. В этой статье – рассказ об одном из миллионов солдат Великой Отечественной. Благодаря таким, как он, мы выстояли в ту тяжкую годину.

Пётр Николаевич Розживин родился в 1920 году в деревне Оленёвка, Калининской (Тверской) области. Как бывало в те времена, во время пожара метрики сгорели, и мать, чтобы отодвинуть для сына день призыва в армию, умудрилась изменить дату рождения на 1923 год. Она и не подозревала, что произойдёт в 1941 году, когда её сыну Пете, на тот момент, самому старшему из трёх сыновей, исполнится 18.

В 1941 году юному красноармейцу Петру Розживину пришлось грудью защищать Родину от гитлеровских полчищ. Июньские дни 41-го были его первыми боевыми буднями, который впереди будет у него ещё множество. Оборона Сталинграда, блокадный Ленинград, Минск, Варшава, Берлин, где Пётр дошёл до рейхстага – вот маршрут его молодости. И по пути было всё – голод, холод, множество ранений, гибель друзей.Прогуливаясь однажды со знакомым офицером, Пётр отошёл на минуту в сторону. Когда вернулся, офицер лежал без головы. Её снесло снарядом. «Странно. Я даже не слышал, как это произошло», — вспоминал позже ветеран.Погибла и любимая девушка-санитар Валя. Их любовь началась там же, на фронте. Когда Пётр был ранен немецким снайпером, она бросилась вытаскивать его из-под огня. Следующая пуля попала в неё. Её голова так и осталась недвижимой на груди у Петра. А ведь ей было всего 19.

В Польше пришлось столкнуться с Армией Крайовой. «Крайовцы» вырезали взвод советских зенитчиц и укрылись в соседней деревушке. Рокоссовский, узнав об этом, приказал развернуть пушки и ударить прямой наводкой по селу, приютившему кровавых палачей. Советским солдатам издали приказ не ходить в увольнение группами мене трёх человек, потому что поляки «благодарили» за освобождение нападениями и засадами. Сейчас в Польше за героев почитают только «крайовцев».

Уже воюя в Германии, и получив увольнительную на трое суток, Пётр вернулся в родную деревню – к матери и двум младшим братьям. Каждый сосед старался затащить воина в дом, накормить, напоить, расспросить о войне, о своих родных, ушедших на фронт. Не видел ли? Не слышал ли? Так минуло не три, а пять суток. Пётр вернулся в родной полк и …загремел в штрафбат. Тогда с этим было строго.Пребывание в штрафбате закончилось быстро. Штрафников построил генерал Батов, и сказал, указав ближайший дом: возьмёте дом, вернётесь в часть. Штрафников загрузили в грузовик. Руками они держали уже открытые борта машины, чтобы моментально их отшвырнуть от себя и броситься в атаку. Ведь в особняке засели немецкие автоматчики.Водитель дал газу, машина помчалась навстречу смерти. Но смерть испугалась русского напора. Немцы бегство предпочли обороне и брызнули из особняка врассыпную без выстрелов. Генерал Батов слово сдержал, и Пётр оказался в своей части.

К тому времени Пётр был несколько раз ранен и контужен. Внешне он больше походил на боксёра-профессионала (ему перебило нос поленом, отброшенным взрывной волной), а в глазах читался солидный боевой опыт, опыт долгих боёв – от Сталинграда до Берлина.Не удивительно, что, когда в одном из немецких кафе официантка, подавая компании советских солдат, среди которых был и Пётр, пиво, процедила сквозь зубы “Russische Scheisse!” («Русское дерьмо!»), пивная кружка из рук Петра полетела ей в лицо. Смотреть в глаза, и слушать оскорбления от тех, кто ещё вчера жёг и убивал наших жён и детей, было невыносимо.Хотя среди германских друзей Петра были и немцы. «Мы ходили друг к другу в гости, вместе ужинали. Они даже помогали нам вылавливать нацистов», — рассказывал Пётр Николаевич.

Там же, в Германии, не раз приходилось драться с союзниками-англичанами. «Если американцы, встретив нашего солдата навеселе, могли с ним выпить, и отправить потом назад в его часть, англичане считали должным арестовать, и донести нашему начальству. Они смотрели на нас свысока», — делился воспоминаниями молодости Пётр Николаевич. Поэтому, бывало, советские солдаты, намотав на руку ремни, сходились врукопашную с высокомерными британцами. Иногда толпу дерущихся мог разогнать только брандспойт.

Для красноармейца Розживина в 1945 году война не закончилась. Ещё три года он оставался в Германии, вылавливая уцелевших эсэсовцев по лесам и тайным квартирам. В одну из таких облав он был вновь ранен выскочившим из-за дверей гитлеровцем. Родители молодого фашиста были тут же, дома, но уверяли советский патруль, что сына дома нет. Эта выходка дорого им обошлась.После ранения Пётр уволился из армии. На этом настояла и его жена, которая приехала к нему в Германию из Черкасской области.

…Форсируя Днепр, морпех Розживин вместе со своей частью ворвался в украинское село, обложенное немцами, и освободил сельчан из горящего сарая, куда их загнали оккупанты. Среди спасённых оказалась и будущая супруга Петра, Валентина. Тёзка первой любви, погибшей от снайперской пули.

Последнее испытание войной для Петра случилось уже на Украине, в Виннице, в 1950-х., где он работал в местной школе. У него родилась дочка, которую врачи почему-то вместе с мамой перевели в холодную палату, и положили на железный стол. Местные эскулапы наведывались в палату к роженице, и зачем-то каждый раз выкачивали из неё немного крови, будто бы, того требовали медицинские соображения. Роженица всё слабела. Слабел и ребёнок.Одна из санитарок, доброе сердце, шепнула Петру: «Среди врачей есть симпатизирующие бандеровцам. Они прослышали о твоём богатом военном прошлом. Хотят уморить незаметно и жену твою, и ребёнка». Петру ничего не оставалось, как со скандалом забрать своих из роддома, и сообщить куда следует. Позже слова санитарки подтвердились. НКВД накрыло в больнице целую группу врачей-бандеровцев, любителей откачивания крови.

…Иногда кажется, что нормальной человеческой психике выдержать такое не под силу. Целых четыре года – кровь, выстрелы, резня, засады. Самые жестокие сражения – Сталинград, Ленинград, Минск. Варшава, Берлин. Петру Николаевичу едва не довелось повоевать и с японцами, но, пока он мчался в эшелоне на Дальний Восток, Квантунская армия капитулировала. Пришлось охотиться за нашими дезертирами и скрывавшимися гитлеровцами. Но он выжил не только физически, но и морально.Тогда не было понятия посттравматического синдрома. Нашим дедам приходилось справляться без помощи психотерапевтов. И они справились, за что им низкий поклон.Остаток жизни Пётр Николаевич Розживин провёл в Черкасской области, на родине жены, в том самом селе, где он спас её из горящего амбара. Он достиг почтенных лет, и прожил дольше своих младших братьев, хотя мог умереть ещё тогда, в 41-м.