А я лично благодарен «Дождю» за его идиотский вопрос про блокаду. Потому что он, насколько мог, всколыхнул часть общества, неравнодушную к истории, а значит, и к сегодняшнему дню России. Уже кто только ни пнул или, напротив, ни восславил «дождливых» коллег: одни – за глупость (в лучшем случае), другие – за смелость задавать такие вопросы и рыться в грязном историческом белье.

В любом случае история с «блокадным» вопросом заставила и еще, надеюсь, заставит многих ответить для себя на вопросы другого рода. Об отношении к той войне. О том, как отличить правду от вымысла. Да и о том, есть ли правда вообще, и нужно ли ее знать…

Несколько лет назад, когда я работал на «Первом», мы с коллегами задумали один небольшой проект ко Дню Победы. Взять легендарные подвиги времен Великой Отечественной и расследовать события при помощи их участников и очевидцев, докопаться, так сказать, до правды, насколько это возможно. Убрать мифологическую мишуру и восполнить пробелы в описаниях и трактовке тех или иных событий. Среди людей, которые, по мнению Вашего покорного слуги, совершили легендарные подвиги, оказались Зоя Космодемьянская и Дмитрий Карбышев, Александр Маринеско и и двадцать восемь панфиловцев. Кстати, о том, что имя Карбышева неизвестно многим сегодняшним студентам, я как-то уже писал. Возможно, случилось так потому, в том числе, что родители и учителя в свое время вдоволь накушались советской исторической пропаганды и хотят оградить от нее детей. Это всего лишь гипотеза, кстати.

Вот именно предполагая, что легенды и мифы о войне слушать люди сегодня уже не хотят, мы и постарались тогда узнать и рассказать то, о чем официальная «правда» молчала долгие годы. Вот взять, например, подвиг Зои Космодемьянской. С точки зрения голых фактов, описание событий последнего дня жизни Зои не совсем соответствовало действительности. Нет, сама Зоя свой последний день, действительно, прожила так, как мы знаем из истории, преподнесенной нам советскими военными историками. Член комсомольской диверсионной группы Космодемьянская ночью оказалась в подмосковной деревне Петрищево, где подожгла конюшню, была схвачена немцами и повешена утром рядом с избой, в которой ее допрашивали. Но кто из нас слышал, будучи еще школьником имя Веры Волошиной? Возможно, кто-то слышал. Но никогда не гремело оно так, как имя Зои, которым называли пионерские отряды и дружины. А между тем, Вера Волошина была бойцом той же диверсионной группы, что и Зоя. В ту же ночь подожгла другую постройку, в соседней деревне, так же была схвачена и утром казнена.

Мы сидели в московской квартире Клавдии Милорадовой, подруги Космодемьянской и Волошиной, их боевого товарища по диверсионной группе, и слушали правду о Зое и Вере, как ее представлял себе человек, лично принимавший участие в тех событиях. Мы тогда спросили: «Почему Космодемьянскую знают все, а Волошину – немногие?» Клавдия Александровна ответила: «О подвиге Зои узнали почти сразу из рассказов очевидцев ее казни, информация быстро дошла до газет, и Зоя стала героем. О судьбе Веры сведения поступили чуть позже, когда имя Космодемьянсой уже гремело. А не греметь оно не могло, потому что нужен был пример героизма, любви к Родине и ненависти к врагу».
Вот и ответьте на вопрос: Зоя Космодемьянская – это миф или реальность? Это правда или ложь? И какова величина правды и лжи (если хотите, недоговоренности), если чуть более расширить рамки знаний о том, что было на самом деле? А если пользоваться вопросно-опросным инструментарием «Дождя», можно задать еще один вопрос: «Нужно ли было отправлять на верную смерть 20-летних девушек, понимая, что, скорее всего, толку от их диверсий не будет никакого?»

Другая история, которой сейчас, возможно, никого не удивишь. Надеюсь, в том числе, и благодаря нашему небольшому телевизионному расследованию. О том, что Знамя Победы над рейхстагом водрузили Егоров и Кантария, нам рассказывали в том возрасте, когда мы еще и речь-то почти не воспринимали. Потом, через четверть века, как гром среди ясного неба грянул: не эти двое были первыми. Егорова с Кантарией назначили на роль, чтобы подогнать и состыковать время и факты последних боев в Берлине. Они ведь, фактически, беспрепятственно, поднялись на крышу рейхстага. В отличие от тех, кто, как признают теперь историки, действительно, были первыми. А первым был сержант Михаил Минин из разведгруппы капитана Макова. Я прекрасно помню этого человека. Мне посчастливилось оказаться у него дома, во Пскове. В квартире пахло лекарствами и мочой, старик чувствовал себя плохо, но с нами проговорил почти целый час. Ни о чем, что было в жизни, не жалел. Только чуть-чуть чувствовалась обида в его голосе из-за этой несправедливости: он-то, в отличие от Егорова и Кантарии, Героем Советского Союза не стал… Вот история еще одной «полуправды», еще одного «мифа» о войне.

Я привожу эти примеры для того, чтобы был ясен алгоритм создания «мифов», который часто использовался в то время. Ведь и Карбышева в Маутхаузене не одного поливали холодной водой. Таких в ту ночь было несколько сотен. Но Карбышев нужен был, как символ. Становится ли его мужество менее значимым от того, что кто-то умолчал о других замученных вместе с ним? Можно ли было без этих символов, без этой «полуправды» победить в той войне? Мой личный ответ – нет! И нужно ли было вообще побеждать в той войне? Мой личный ответ – да! Не для и не за Сталина, а по высшей человеческой справедливости, как ее понимают простые земные люди.

Клавдия Милорадова умерла через год после нашей встречи. Умерла со знанием того, что вся правда восторжествовала: в 96-ом Ельцин подписал Указ о присвоении Вере Волошиной звания Героя России. Через 55 лет после подвига.

А Михаил Минин так и ушел из жизни с обидой. Потому что его правда осталась только с ним.

Нам надо знать правду, и, по возможности, всю. Чтобы глупые вопросы не оказались когда-нибудь подлыми.